Сколько жизнь длится? Восемьдесят лет? Семьдесят? Шестьдесят?
Нет. Жизнь длится не больше нескольких минут.
Вот солнце – особенно яркое и ослепительное после темного холодного подъезда. Щурю глаза. А в душе – ощущение безграничного счастья. И от лета, и от молодости, и от зеленых пышных деревьев во дворе. Все кажется особенным, самым лучшим.
А вот уже закат – и друзья рядом, на велосипедах. Прошу у них флягу с водой. Угол моей хрущевки, музыка, безвкусная и жутко громкая, играющая из старого «ауди», крики малышни из песочницы. Я сам не знал, почему запомнил именно это мгновение из тысячи, но оно так и осталось – до конца жизни.
Дождь бьет крупными каплями по зонту. Уже темно, а мы идем по старым спутанным улочкам, уложенным еще немецкой брусчаткой. Я хорошо все запомнил – и бледный свет фонарей, и прикосновения ее руки к моей, и то особое смущенно-радостное выражение лица, которое я встречал только у нее. Чувство гордости захватывало меня: я впервые под руку с девушкой, которой нравишься, которая действительно испытывает к тебе чувства! Помню и первый поцелуй – губы у нее были сухие и потрескавшиеся, — но в моей душе все равно тепло и хорошо – ведь он первый.
Помню гопоту на улице – тогда я уже был студентом. И то ощущения дикого, животного страха, которое охватило меня при их виде. Помню их голоса – наглые и вызывающие. У главного был кастет – я все время на него смотрел, как загипнотизированный, и никак не мог оторваться. Думал, что, может, он через несколько минут убьет меня.
Смерть матери. Почти сразу после отца. Свинцовое небо нависает надо мной – и такая же свинцовая тяжесть у меня на душе. Мелкая морось, и меня бьет озноб – еще ночью поднялась температура. Мне так отвратительно, что хочется умереть прямо тут, прямо сейчас – вся дальнейшая жизнь тебе кажется бессмысленной. Кажется, что внутри в голове перекатываются какие-то волны, им тесно и узко в черепной коробке, и они вот-вот расколют ее.
И я помню свадьбу. И ее белое платье. В ней она стала какой-то другой, незнакомой мне девушкой. Целовал ее весь вечер. Все было ново для меня: и ее улыбка, и вкус губ, и руки, обвивающие мою шею.
А что еще было?
А все остальное – серые дни, которые потоком промчались с бешеной скоростью мимо меня и ухнули куда-то вниз, в огромную черную яму, ничего не оставив после себя. Помнится, я то не досыпал, чувствовал усталость, то ошибался, то отчаивался, то наоборот, радовался какому-то малейшему успеху, несколько раз переспал по пьяни, тяжело болел еще несколько раз, с кем-то встречался, с кем-то расставался, но все это прошло и оставило лишь тонкий налет на моей памяти: словно я сам это выдумал, но ничего и не было.
Были лишь те шесть мгновений, мимолетных, неуловимых. Но именно из них и состояла моя жизнь. Я лежу на диване, старый, уставший существовать, и прокручиваю их в голове раз за разом. Понимаю, что скоро умру. Но единственное, что мне жаль, — только эти секунды, которые после моей смерти канут в небытие.
Я беру тетрадь. Надо все это записать. Оставить после себя самое важное, все содержание моей жизни. Все эти мгновения.
А все остальное кроме них – просто сон.
